Александр Бушков - Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая
Он уже убедился, что взял верный тон – напористый, даже резкий. Очень похоже, его загадочный гость не обладал ни особенной отвагой, ни выдающейся хитростью, все в нем выдавало человека нерешительного, волею случая замешавшегося в дело, от которого он теперь с удовольствием открестился бы. Д’Артаньян с некоторых пор полагал себя недурным знатоком интриг и заговоров. А потому продолжал, видя, что незнакомец на глазах приходит в совершеннейшее отчаяние, что выражалось в заламывании пальцев украдкой и ерзанье на стуле:
– Послушайте, любезный де Невилет… Такими вещами не шутят, особенно когда речь идет о людях, с равным умением пользующихся и шпагой, и услугами хмурых молодцов, обитающих в подвалах Бастилии отнюдь не в качестве заключенных…
Упоминание о Бастилии и вовсе добило гостя – он плаксивым тоном возгласил:
– Можете мне поверить, я хорошо понимаю, что такое дворянская честь!
– Ну вот и прекрасно, вот и отлично… – тоном опытного исповедника сказал д’Артаньян. – Облегчите же душу, душевно вас прошу, а то я могу и рассердиться, знаете ли…
– Изволите видеть, сударь, я служу в рейтарах… Там, где совсем недавно имели честь служить вы, пока не получили повышение… В роте только и разговоров о вашей Фортуне… Словом, мы с вами, можно смело сказать, сослуживцы. Только я два последних месяца провел в Нанте у родителей, ради поправления расстроенного здоровья. Так что мы не могли встречаться в роте… Когда я вернулся, ко мне пришел сержант Росне, вы ведь его знаете…
– Да, – сказал д’Артаньян. – Как редкостного прохвоста и выжигу, по которому тюрьма плачет, такое мое твердое убеждение.
– Совершенно справедливо, шевалье! Редкостный прохвост! Но так уж сложилось, что я впал в лютое безденежье. Из дома мне ничего не присылают, жалованье задерживают постоянно, у меня накопились нешуточные долги…
– Короче!
– Не знаю, известно ли вам это, но Росне входит в кружок людей, занимающихся в Париже примерно тем же ремеслом, каким в Италии занимаются те, кого называют «браво»…
– Черт возьми, я об этом и не подозревал! – сказал д’Артаньян. – Но нисколечко не удивлюсь. Он, значит, тоже… Такое имя им вовсе не подходит – вся их бравада состоит лишь в том, чтобы хладнокровно убить человека, особенно когда их шестеро против одного и они могут сделать это, не подвергаясь опасности… И что было дальше?
– Я в полной нищете, шевалье… Стоит ли винить меня за то, что я взялся за подобное дело? Росне меня долго уговаривал, заверял, что все пройдет гладко, и я в конце концов согласился. Мы с ним пошли к одному дворянину на улицу Сен-Жак – это он, по словам Росне, как раз и заказывал музыку, то бишь платил музыкантам…
– И что же это за дворянин?
– Мне так и не сказали его имени…
– В таком случае, опишите его.
– Охотно, сударь…
«Черт побери! – воскликнул про себя д’Артаньян, очень быстро уяснивший, о ком идет речь. – То-то мне показалась знакомой эта закутанная в плащ фигура на Сен-Жерменской ярмарке! Вот скотина! Ну погоди ты у меня…»
– Этот дворянин сказал, что на Сен-Жерменской ярмарке его люди уже пробовали разделаться с вами, но им не повезло, там оказались ваши друзья, и им пришлось бежать…
– Вообще-то, он вам соврал, – сказал д’Артаньян злорадно. – Убежали один-два, а все остальные полегли на месте…
– В самом деле?! – воскликнул де Невилет, дрожа всем телом. – Ну, значит, я был прав, когда решил с ними не связываться… Вы понимаете, все это время я и не предполагал, что речь идет о вас. Это имя – д’Артаньян – мне ничего не говорило, я ведь объяснял уже, что был в Нанте, когда вас приняли в роту… Случилось так, что податься мне было некуда, и я взял у того дворянина деньги…
– Интересно, на сколько же он расщедрил– ся?
– Ровно на пятьдесят пистолей…
– Тьфу ты! – в сердцах воскликнул д’Артаньян. – Я всегда полагал, что моя голова стоит до– роже!
– Он мне дал ровно пятьдесят пистолей… Сказать по совести, этого все равно не хватит на покрытие всех долгов… Мне позарез нужно еще столько же…
И он еще какое-то время развивал эту тему, на все лады расписывая убожество, в которое впал по воле злого рока и через слово упоминая эту, судя по всему, заветную для него сумму – пятьдесят пистолей, так что и человеку менее опытному, чем д’Артаньян, давно стало бы ясно, куда несостоявшийся «браво» гнет…
Когда гасконцу это надоело, он решительно прервал:
– Волк вас заешь, вы получите эти свои пятьдесят пистолей, если перестанете вилять и топить меня в многословии! Итак, вы с этим господином обо всем договорились, и вас приняли в компанию… Что дальше?
– Я – человек предусмотрительный, – с некоторой гордостью сообщил де Невилет. – После того, как мы ударили по рукам и мне подробно растолковали, как вы выглядите, какой дорогой обычно ходите, где вас лучше всего встретить без свидетелей, я задумался, и крепко задумался. Судя по некоторым обмолвкам, речь шла о человеке, служившем совсем недавно в моей же роте, а я довольно щепетилен в вопросах чести…
«Поспорить можно, ты еще более щепетилен в вопросе сохранности своей драгоценной шкуры, – подумал д’Артаньян пренебрежительно. – Ладно, не будем привередливы. Как выразился бы Рошфор – лучше отступившийся от своего намерения наемный убийца, чем упрямый „браво“, твердо решивший отработать полученные денежки, так что не стоит брезгливо кривиться…»
– Значит, вы узнали, кто я? – спросил он вкрадчиво.
– Вот именно, сударь! О вас столько говорят в Париже… Мне рассказали, что вы перешли из рейтаров в мушкетеры кардинала, что кардинал вам покровительствует… Шевалье д’Артаньян, я верный слуга его высокопреосвященства, и ни за что не стану выступать против нашего гениального министра и его людей… Я решил пойти к вам и все рассказать.
– Похвально, друг мой, весьма похвально, – одобрительным тоном, но про себя содрогаясь от отвращения, заявил д’Артаньян. – Однако… Вы-то отказались от столь неосмотрительного предприятия, но остальные, я полагаю, настроены иначе?
– Совершенно верно, сударь! Они намерены вас подстеречь не позднее, чем завтра, их будет человек шесть или семь…
– Многовато для меня одного…
– Безусловно.
– Где это должно произойти?
Визитер замялся:
– Шевалье, поймите меня правильно… Вы – любимец великого кардинала, блестящий гвардеец, не то что мы, убогие и поистрепавшиеся… – он с нескрываемой завистью уставился на новехонький красный плащ д’Артаньяна, висевший здесь же, сверкавший новехоньким серебряным шитьем. – Вы пьете отличное бургундское, разъезжаете на великолепной лошади…
– Обыкновенный английский жеребец ценой всего-то в сто пистолей, – хмыкнул д’Артаньян.
– Вы счастливец… Для вас сотня пистолей – это «всего-то». Где вам понять бедняка, ради жалкой полусотни вынужденного податься в наемные убийцы…
Д’Артаньян вздохнул, покосившись в сторону старинного дрессуара, где в одном из ящиков под одеждой покоился тяжелый кошелек. Ясно было, что вновь придется устроить маленькое кровопускание своей казне, – но ничего не попишешь, собственная жизнь относится к тем статьям расходов, что не терпят ни малейшей экономии. Всякая скупость тут неуместна.
Если отправить его восвояси, сержант Росне и его люди останутся на свободе – и поди угадай, где они нападут и когда. Доставить этого прохвоста к полицейскому комиссару? Но он может от всего отпереться, и как ты его уличишь? Проще всего заплатить…
С тяжким вздохом д’Артаньян полез за кошельком и отсчитал двадцать пять двойных испанских пистолей из числа тех, что получил от Винтера, положил их кучкой на стол и решительно прикрыл шляпой под носом у протянувшего было руку де Невилета:
– Нет уж, сначала рассказывайте…
– Они собираются ждать вас завтра возле Сен-Андре-дез-Ар. Росне уже знает, что вы ходите этой дорогой, да и место там тихое…
– Возьмите деньги, – сказал д’Артаньян.
– Но вы обещаете, что мое имя нигде не будет упоминаться?
– Слово дворянина, – кивнул гасконец. – Если только и вы, в свою очередь, будете держать язык за зубами. Вздумаете предупредить этих забавников – будете иметь дело…
– О, я понял! – с живостью воскликнул де Невилет. – Можете на меня положиться!
Как ни утомлен был д’Артаньян, но, проводив гостя, вынужден был остаться на ногах – все только начиналось…
Не теряя времени, он отправился к полицейскому комиссару и изложил суть дела – разумеется, на нем при этом был красный плащ, и хотя имя кардинала так и не прозвучало, но намеки д’Артаньяна на некоторые обстоятельства были самыми недвусмысленными, высказанными так, чтобы комиссар не вздумал ни замять эту историю, ни отнестись к ней с прохладцей…
На другое утро д’Артаньян вышел из дома в одиночку, чтобы заманить убийц ненадежнее. Де Невилет не обманул – возле Сен-Андре-дез-Ар на гасконца набросились было семеро крайне решительных на вид субъектов, но, по странному совпадению, тут же нагрянули человек тридцать переодетых стражников и сцапали всю компанию еще до первого выпада шпагой…
